Аннотация: После 1917 г. советская наука переживала радикальные трансформации. Фактически заново создавались новые научные направления. В особенности эти процессы были заметны в исторических науках: происходил отказ от традиционных идеологически ней- тральных подходов, которые заменялись новым марксистским взглядом на исторические процессы. В востоковедении наблюдался активный отказ от традиций дореволюционной науки. Для утверждения новых подходов использовались, однако, наиболее проверенные форматы представления нового знания ‒ энциклопедии. Практически все новые энциклопедические издания, издававшиеся в СССР одновременно, были ориентированы на представление нового интегрального знания: развитие науки еще не дошло до той стадии, когда стало возможным написание крупных работ книжного формата по относительно частным вопросам, с другой стороны, новой власти требовались единообразные формулы немедленно. Создание новых взглядов на историю отдельных крупных регионов было одной из насущных задач новой науки. В частности, необходимо было создать историю Индии ‒ важный элемент концепции Азиатского способа производства, начала которой было заложена К. Марксом и Ф. Энгельсом. Первый очерк по истории Индии от древности до Новейшей эпохи, написанный с позиций советского марксизма, был опубликован в 1929 г. в Малой советской энциклопедии (МСЭ) первого издания. Очерк оказался опубликован без указания авторства. Сравнение текста очерка с очерками «Индийское искусство», изданным в той же томе энциклопедии (автор ‒ археолог-искусствовед А.С. Стрелков), а также с очерком «Индия. История»И.М. Рейснера, изданным в МСЭ второго издания в 1936 г., позволяет сделать предположение о том, что первый очерк по истории Индии мог явиться плодом совместной работы А.С. Стрелкова и И.М. Рейснера.Очерк «Индийское искусство», изданный в МСЭ второго издания в 1936 г., подписан псевдонимом «В.».

Аннотация: В статье рассматриваются строки 36–38 надписи 8-го года правления Рамсеса III из его заупокойного храма в Мединет Абу, в которых говорится: «Я верил в этого бога, отца бог[ов………отца] моего. Я не забывал о его святилище. Мое желание было сильным удваивать празднества и жертвы, (37) которые были прежде. Мое сердце было правдивым ежедневно. Мерзость (для) меня – неправда [………с]деланное (?) богами, которые были удовлетворены этим. Их длани были мне щитом для моей груди, (38) чтобы удалить , которые были в моем теле» 1. Обычно лексемы, оставленные в иероглифической танскрипции, трактуются всеми переводчиками как Dw «зло» и DAj.wt «зло, болезнь».Однако автор показывает, что эти два слова скорее могут иметь здесь значение «злодеи». (Dw.w) и собирательного существительного DAj.t «враги», о которых говорится, что они присутствуют в теле фараона, и защитой от которых должны стать руки богов. Используя схожий текст из заупокойного храма Рамсеса III с упоминанием DAj.t, автор приходит к вы- воду, что тело фараона в надписи означает весь Египет, а врагов, вредивших ему, вероятно, следует связывать с «народами моря», о которых речь идет в тексте до этого

Аннотация: В статье рассматриваются время и обстоятельства появления сариссы на вооружении представителей македонской фаланги. Этот тип пехотного копья длиной значительно превосходил традиционное гоплитское древковое оружие, наделяя обладателей преимуществом в дистанции воздействия. Кроме того, сарисса требовала нехарактерного для эллинской военной практики двуручного хвата и перехода к использованию нового варианта щита. Процесс внедрения сарисс очень скупо освещен в письменных источниках и, ввиду отсутствия подробных описаний этого оружия, не может быть уверенно от- слежен в археологических материалах. Тем не менее определено, что предположение о появлении сариссы в арсенале македонской пехоты лишь к концу правления Филиппа II малообоснованно. Согласно информации, восходящей корнями к утраченному сочинению Эфора, сариссы были частью экипировки фалангитов Филиппа уже на начальной стадии его правления. Это заключение хорошо соотносится и с обстоятельствами первой победы Филиппа над иллирийцами, достигнутой, по указанию источников, с помощью отборных подразделений пехоты. Рассмотрение сведений о реформаторской деятельности Ификрата, подразумевавшей вооружение наемников более длинными копьями, показывает, что убедительных оснований считать афинского полководца настоящим создателем сарисс нет. Схожий вывод сделан применительно к гипотезе о заимствовании Филиппом длинных двуручных копий у фракийцев. Ее явными недостатками являются отсутствие убедительных археологических свидетельств и плохое соответствие особенностям военного дела фракийцев, не имевших аналогов македонской фаланги и вряд ли нуждавшихся в громоздком оружии, эффективном лишь в плотных боевых порядках. Данные источников, анализ терминологии, учет условий и обстоятельств создания новой македонской «военной машины» позволяют заключить, что наиболее обоснованным является мнение, согласно которому сарисса была создана именно в царстве Аргеадов на начальном этапе военных преобразований Филиппа

Аннотация: Статья посвящена дальнейшим исследованиям Салгирского фельдшанца 1772– 1784 гг. – первой русской крепости на реке Салгир в северо-восточном Крыму. На плане крепости в «Атласе планов и профилей полевых укреплений (фельдшанцев) в Крыму и их окрестностей» 1778 г. из собрания РГВИА отмечены два артиллерийских погреба. Один из этих арсеналов был найден с помощью магнитной съемки по мощной магнитной аномалии на поверхности памятника. Раскопки выявили контуры артиллерийского погреба и находящиеся в нем и поблизости 516 чугунных ядер четырех калибров (4 трех-фунтовых ядра, 216 шести-фунтовых гранат и 8 шести-фунтовых цельнометаллических ядер, 286 двенадцати-фунтовых ядер и 2 двадцати-фунтовых ядра). После присоединения Крыма к России в 1784 г. Екатерина II подписала указ, по которому повелевалось пушки из русских крепостей, в том числе Салгирского фельдшанца, вывезти, а сами крепости отныне таковыми «не почитать». Однако, по какой-то причине ее приказ относительно вывоза ядер не был исполнен, и они пролежали в крепости 240 лет. Второй артиллерийский погреб, если и существовал в крепости, не содержит снарядов, в противном случае они проявились бы на карте магнитного поля.

Аннотация: Могильник Опушки расположен в центре Крымских предгорий. Раскопками, ведущимися с перерывами с 2003 г., в нем открыто 399 погребальных сооружений разных типов. Погребения оставлены носителями разных археологических культур. Северная часть могильника занята захоронениями позднескифской культуры. Их совершали в склепах, подбойных и грунтовых могилах. На позднескифском участке открыта могила № 21, выделяющаяся обрядами, не зафиксированными более ни в одном погребальном сооружении не только могильника Опушки, но и других позднескифских некрополей. В данной могиле похоронили 20 умерших, разделяя ярусы погребенных прослойками земли и пере- крыв засыпанную землей могилу каменными плитами. Ничего подобного ранее в позднескифской культуре не встречалось. Могилу № 21 нет оснований относить к позднескифской (как и любой другой) культуре. Но она окружена позднескифскими погребальными сооружениями и соответствует им по составу погребального инвентаря. Так что сомнений в культурной принадлежности погребенных не возникает. Погребальный инвентарь, обнаруженный в могиле, беден и не выразителен в хронологическом отношении. По всей вероятности, в могиле хоронили в I –первой половине II в. н.э. На территории могильника Опушки среди обычных позднескифских, выкопанных в земле склепов, подбойных и грунтовых могил были открыты и другие необычные погребальные сооружения. Так, склеп № 250 представлял собой каменную постройку, заполненную останками погребенных Склеп № 340 был выкопан в земле, но в нем открыты различные каменные конструкции. Теперь к числу необычных, не имеющих аналогий погребальных сооружений, можно добавить еще могилу № 21.

Аннотация: Автор статьи реконструирует основные командные должности и организацию армии позднеантичного Боспора, опираясь как на хорошо известные источники об организационной структуре боспорской армии I–III вв. н.э., так и фрагментарные источники более позднего времени. Предполагается, что в позднеантичное время военные должности сред- него и низшего звена исчезают, заменяясь варварскими командирами-аристократами, но высшие командные посты продолжают существовать, хотя и отчасти видоизмененные; появляются новые должности, имеющие византийские корни. Боспорская армия III–IV вв. н.э. состоит из легкой и тяжелой сарматизированной конницы, а также легкой пехоты из варварских гарнизонов пограничных крепостей и местных городских ополчений. Дальнейшие миграционные процессы на территории Северного Причерноморья ведут к посте- пенному исходу сарматизированной конницы с Боспора, а затем и варварских гарнизонов пограничных крепостей.

Аннотация: Данная работа является второй частью обзора археологической керамики из фондов отдела археологических памятников в секторе раннего железного века и раннего средневековья Государственного исторического музея. Материал в статье представлен по разделам в соответствии с географическим, культурным и хронологическим принципа- ми: фонд Кавказа, фонд античности, скифо-сарматский фонд, фонд Сибири и Азии, фонд Европейской части России, фонд Средневековья степи. Каждый раздел дает представление о составе коллекций, месте и авторе раскопок, характеристике памятника и степени его изученности. Керамические сосуды происходят из различных памятников, многие из которых являются эталонными и давшими название самим археологическим культурам (дьяковская, юхновская, черняховская и другие). Фонды сектора раннего железного века и раннего Средневековья формировались с конца XIX в. и продолжают пополняться и в на- стоящее время. Многие коллекции из раскопок до 1917 г., а также материалы, полученные в ходе работ более позднего времени, до сих пор не изданы или изданы частично и требу- ют изучения и введения в научный оборот на современном научном уровне, что является задачей как хранителей, так и специалистов по керамике из других организаций.

Аннотация: В 2021–2022 гг. Севастопольским государственным университетом и Институтом востоковедения РАН совместно с Абхазским государственным музеем в акватории Республики Абхазия проводились международные подводно-археологические исследования. Работы велись в четырех районах, охватывающих значительную часть побережья Абхазии от Гудауты до Очамчиры. Выбор оптимальных районов для проведения научных изысканий был сделан на основе анализа многочисленных археологических материалов, хранящихся в музеях Абхазии, а также с учетом морфологических особенностей дна акватории и доступности для работы аквалангистов. В зависимости от условий проведения морских работ и поставленных задач применялось разное оборудование, такое как мобильный гидролокационный комплекс (ГБО), профилограф, телеуправляемый необитаемый подводный аппарат. В результате проведенных работ в акватории Гудауты и Нового Афона было выявлено большое количество подводных целей, одна из которых, возле Нового Афона, представляет собой крупное затонувшее судно конца XIX – начала XX вв. В районе Очам- чиры была обследована территория, примыкающая с запада к античному городу и ранне- византийскому поселению Гиенос.

Аннотация: В статье проанализирована система синхронизмов между событиями прошлого древ- него Египта и древней Греции, представленная в грекоязычном труде египетского жреца Манефона Севеннитского «Египтиака» (III в. до н.э.) и призванная обосновать древность египетской цивилизации. Один из этих синхронизмов – указание, что потоп Девкалиона произошел в царствование египетского царя XVIII династии Мисфрагмутосиса (передача царского списка Манефона Георгием Синкеллом согласно Африкану: Manetho. Frg. 52.6). Традиционно этот персонаж царского списка Манефона отождествлялся с царем Тутмо- сом III, поскольку передаваемая Манефоном форма имени отождествлялась с сочетанием тронного и личного имен этого царя «Менхеперра Тутмос». В статье показано, что, со- гласно передаче Манефона в трактате Иосифа Флавия «О древности иудейского народа (Против Апиона)», Мисфрагмутосисом звали также царя, изгнавшего из Египта в начале XVIII династии гиксосов и соответствующего историческому Яхмосу I (Manetho. Frg. 42).

Аннотация: В константинопольском кодексе (codex Constantinopolitanus, 36) первой трети XV в. приводится длинный титул «Тактики-Стратегики» византийского магистра дуки Антиохии Никифора Урана (ок. 1000 г.), где указаны источники трактата. В этом ти- туле упомянуты 17 авторов. Те из них, кто нам известны, писали на греческом языке, а их творчество датируется от III/II вв. до н.э. до X в. н.э. Эти произведения были как собственно военными трактатами различных жанров (труды Онасандра, Элиана, Арриана, Поли- эна, Маврикия, Сирианa Магистрa, Никифора Фоки), так и историческими сочинениями (Полибий, Диодор Сицилийский, Плутарх, Дион Кассий). Часть авторов атрибутируется предположительно (Ганнибал), а часть нельзя точно атрибутировать (Алкивиад, Алек сандр, Гераклит, Пелопс). К этим неатрибутированным авторам относится и Артаксеркс – единственный в списке титула с персидским именем. В данной статье предлагается сопоставить данного автора с основателем сасанидского государства Ардаширом I (224–241), с именем которого «Фихрист» связывает трактат по военному делу. Этот трактат на персидском языке не сохранился, но он был переведен на арабский язык и оказался доступен Никифору Урану. В трактате рассматривалось ведение войн вообще, штурм укрепления, отправка шпионов, выявление засады, установка гарнизонов на границах и т.д. Впрочем, арабский вариант трактата тоже не дошел до нас.

Аннотация: В статье охарактеризованы проблемы выявления, интерпретации и сопоставления «военных» и «торговых» следов в варварских погребальных комплексах в контексте их потенциала для реконструкции воздействия военно-политической динамики на развитие греко-варварской торговли. Рассмотрены погребальные комплексы Прикубанья и междуречья Волги и Урала – регионов ближней и дальней варварской периферии античного мира, имевших свои особенности как военно-политической истории, так и торговых кон- тактов с античным миром. Сравниваются характерные для этих регионов особенности групп археологических «торговых» и «военных» свидетельств в материалах погребальных памятников. Для ближней периферии характерно большее разнообразие материальных свидетельств, отражающих изменения как в торговле, так и в военно-политической динамике. Обзор проблем отражения динамики греко-варварской торговли и военно-политической динамики в материалах погребальных комплексов Прикубанья и междуречья Волги и Урала показывает возможность реализации общих подходов к их изучению. Вместе с тем имеются различия в круге соответствующих материальных свидетельств, их информативных возможностей и проблем данного рода, наиболее актуальных и доступных для изучения. Эти различия связаны с особенностями природных условий регионов, набора характерных хозяйственно-культурных типов, этнического состава населения, военно-политической истории и степени интенсивности и характера контактов с античным миром и, как следствие, спецификой источниковой базы.

Аннотация: Статья посвящена проблеме изучения «малых» философов в Афинской Академии V в. н.э., в эпоху Плутарха Афинского, Сириана и Прокла Диадоха. Исследуются их социальное окружение, круг коллег и учеников. Последовательно в хронологическом порядке рассматривается деятельность философов Афинской школы на протяжении всего столетия. Показано, что «малые» философы были достаточно многочисленны. Большая часть их упоминается в источниках философов, которые так или иначе связаны с Афинской школой Плутарха–Сириана–Прокла. К их школе принадлежат, помимо Прокла, филосо- фы Оденат, Николай, а также философ и инженер Феодор. Эта школа достигла расцвета к середине V в. и пришла в упадок после смерти Прокла Диадоха ок. 485 г., когда ему не нашлось достойного преемника. Исследование позволяет выявить и систематизировать имена целой плеяды философов. Отмечено, что внешкольные философы начала V в. име ют полулегендарный характер, будучи связанными с кругом будущей императрицы Афи- наиды-Евдокии. К концуV в. принадлежат имена трех «малых» философов, относящихся к младшему поколению учеников Прокла: Агапий, Зенодот и Сириан. В V в. утверждается особый статус Афин как одного из крупнейших центров интеллектуальной жизни, с которой связана целая плеяда видных имен.

Аннотация: В статье рассматривается роль императорских изображений в городах Поздней Римской империи. На основании нарративной традиции, текстов законодательства и панегириков анализируется частотность размещения статуй августов в пространстве города, а также практики взаимодействия с ними со стороны подданных. Автор заключает, что статуи находились в империи повсеместно в наиболее людных и значимых местах, а их частотность и монументальность создавали ощущения «вечного присутствия» императора, что обеспечивало видимость легитимности установленного порядка. Сведения как христианских, так и языческих авторов вместе с данными законодательства подтверждают, что практики поклонения императорским образам сохранялись, поскольку статуи правителя и реальное правящее лицо фактически отождествлялись. Императорские статуи оказывались встроены в практики повседневных ритуалов жителей города. Они санкционировали власть магистратов, выполняли надзорную функцию, им поклонялись, подносили петиции, искали у них убежища. В периоды смут и мятежей императорские статуи подвергались нападению, тем самым подданные выступали против власти, символически оспаривая легитимность августа; соответственно, статуи охранялись законодательно, при- чем не только правящих императоров. Особое отношение к статуям императора не исчезало после его смерти, а практики, связанные с почитанием их, сохранялись позднее. Таким образом, значение имел не конкретный правитель, наделенный властью, а абстрактная власть как таковая, заключенная в фигуре императора.

Аннотация: В статье предпринята попытка выделить маркеры, которые позволили бы синхронизировать «локальные» периодизации восьми позднескифских поселений в Северо-Западном Крыму, исследованных широкими площадями. Такие маркеры должны обладать несколькими свойствами: быть хронологическими индикаторами, быть обнаруженными на нескольких памятниках и упоминаться в публикациях и отчетах. Ранее были проведены ревизия атрибуции и датировки находок, а также новый анализ сведений письменных источников и связанной с ними литературы. Это, в частности, позволило установить, что для позднеэллинистического времени маркерами синхронизации могут выступать клейма на ручках родосских амфор, для римского времени – причерноморские амфоры и их фрагменты. Кроме того, что слои разрушений находят соответствие со сведениями о конфликтах, содержащимися в письменных источниках. Это делает возможным уточнение ряда дат. Поздние скифы занимают Северо-Западный Крым с последней трети или четверти II в. до н.э. до начала II в. н.э. При этом часть поселений гибнет уже около 20 г. н.э. Особенности фиксации, отчетов о раскопках и публикаций позволяют синхронизировать «локальные» периодизации только в рамках трех, относительно «широких» этапов длиной около 60–90 лет. На ряде памятников удается выделить более «узкие» подэтапы продолжительностью около 20–40 лет. Полученная схема может использоваться для датировки тех материалов, возраст которых невозможно определить точнее другими способами.